Мы продолжаем сотрудничество с институтом Раввина Адина Эвен-Исраэля Штейнзальца и публикуем специально подготовленный материал для общин членов ЕАЕК.
Уважаемые читатели, эта статья выходит уже после смерти великого мыслителя поколения, ученого и хасида, раввина Штейнзальца, благословенна память его. Нет сомнений, что величину утраты и масштаб его личности мы будем осознавать и открывать еще многие годы.
Лия Лея Швец – руководитель русскоязычного отдела Центра Штейнзальца
Проблему взаимоотношений народа Израиля и других народов нельзя свести лишь к вопросам статуса или антисемитизма. В первую очередь, она внутренняя и связана с определением своего места в семье народов и поиске смысла еврейского одиночества во все времена.
Можно сказать, что для евреев внешний мир представляется чем-то вроде зеркала, и Израиль веками вглядывается в свое изображение в нем, узнавая о себе нечто новое. Зеркало, в котором отражаются евреи, зачастую кривое, создающее карикатурный образ. Но и эти искажения не случайны, поэтому проблема места Израиля среди народов – наша, а вовсе не окружающих.
Я уже неоднократно отмечал, что антисемитизм, по своей сути, амбивалентен. Иными словами, враждебность, демонстрация презрения и пренебрежения – лишь одна сторона медали. Ведь то, чему не придают значения, в чем не видят важности и потенциала, попросту игнорируется, о таком не думают и не говорят.
Эта двойственность наиболее понятна у адептов монотеистических религий. Ведь христианство и ислам– не просто возникли и развились из иудаизма, но и концептуально связаны с ним, поскольку признают первичную избранность народа Израиля. И хотя их принятие идей иудаизма фрагментарно и непоследовательно, но их дочерняя природа неоспорима. Обе религии признают первозванность народа Израиля и то, что через него пришло Откровение. Таким образом: с одной стороны, они основываются на еврейской религиозной традиции и опираются на нее, с другой же стороны, именно из-за того, что они отпочковались от иудаизма, они вынуждены отрицать его, преуменьшать его образ и значение хотя бы в настоящем, несмотря на то, что они не в силах отменить его первичной ценности в прошлом. Живые евреи и продолжающий свое существование иудаизм – поистине болевая точка монотеистических религий.
Парадоксальным образом антагонизм и враждебность могут быть истолкованы как выражение неосуществленной любви и уважения, как разочарование от того, что евреи все еще существуют. Вовремя исчезнув, они воспринимались бы совершенно иначе, как объект поклонения и признательности. Только вот незадача – мы все еще живы! А всякая неосуществленная любовь создает заряд враждебности, как минимум равный по силе потенциальной.
Самооценка народа подобна самооценке индивидуума: он прощает себе свои недостатки и превозносит свои действительные и мнимые достоинства, считая себя лучше всех остальных. Источником враждебности со стороны окружающих это становится только тогда, когда у них появляются основания считать, что подобные претензии оправданы. Тот, кто претендует на избранность, может стать предметом насмешек; тот, кого подозревают в избранности, становится объектом ненависти.
Поэтому так болезненно и гипертрофированно воспринимается любая отрицательная черта евреев (и в этом контексте неважно, реальная или выдуманная), столь остра реакция на любые их поступки. Еврей, который украл или солгал, привлекает повышенное внимание не только из-за априорной враждебности к нему, но и в силу высокого уровня ожиданий, потому что подспудно есть большое и даже преувеличенное уважение к его качествам и достоинствам. Насколько велико ожидание, настолько велико и разочарование.
Существует такое явление, как автоматическая поправка при оценке. Если некий народ считается варварским, неполноценным или диким, то любая положительная черта, которую от него не ожидают, оценивается как достижение, достоинство. Всякий добрый поступок превозносится как подвиг; то, что неявляется откровенной низостью, уже считается хорошим. Всякое действие, которое в любом ином случае воспринималось бы как норма, по отношению к такому народу будет оценено как особое достижение.
К тем, чья избранность воспринимается серьезно, относятся противоположным образом. Этот феномен двойного стандарта отчетливо проявляется в отношении к современному государству Израиль: его критикуют и обвиняют за всякое действие, которое было бы воспринято как нормативное в отношении любой иной страны. Констатация антисемитизма окружающего мира – лишь поверхностный взгляд на ситуацию. А ее понимание в том, что на сознательном или бессознательном уровне, от еврея и еврейского народа ожидают значительно большего, чем норма. От евреев ожидают быть не нормальными, а лучшими. Отсюда и обостренная критичность восприятия.
У особого отношения к евреям есть и иной аспект, имеющий совсем не теологическое объяснение. Последние две тысячи лет большинство евреев проживают среди других народов в качестве национального меньшинства. А всякое меньшинство, так или иначе, страдает от ксенофобии. Как отдельные личности, так и как община, евреи были более уязвимы для любой формы агрессии. Обычно у меньшинств, проживающих на чужбине, где-то есть своя родная страна, на которую они могут рассчитывать, дающая им некий статус. Разумеется, у нее часто недостаточно сил, чтобы служить защитой от ненависти и преследований, или же родина слишком далека, или внутренние проблемы не дают ей уберечь своих граждан, находящихся в других государствах, от грозящей им беды. Однако сдерживающее влияние страха перед возмездием, опасение негативных последствий часто защищало меньшинства от необузданности неприятелей. У евреев такой опоры не было, поэтому они всегда были более уязвимее, чем другие народы.
Еще один аспект – это обособленность евреев и тот факт, что они слишком отличаются от других. Они ощущаются как чужаки и пришельцы даже в тех странах, где живут тысячелетиями. Поэтому не удивительно, что во всех проблемах и бедствиях, происходивших в каком-либо месте, винили, в первую очередь, евреев. Подлинной подоплекой было и остается естественное желание людей найти виновного в их бедах, и при этом – не из «наших». Разумеется, для ненависти к евреям были и рациональные причины. Должник не жалует заимодавца, соседи-бедняки не любят удачливого соседа, неудачник не терпит того, кто служит ему живым обвинением в собственной несостоятельности. Однако все это вторично по отношению к приведенным выше двум факторам, превращавшим вездесущих евреев в удобную мишень: их инородность и беззащитность.
Именно из-за этого они стали самым чувствительным измерительным прибором для индикации внутренних процессов в тех странах, где они находятся. Так же, как более чувствительный прибор улавливает звук раньше, чем иные, хуже настроенные, так и евреи страдают от проблем и несчастий мира раньше и сильнее, чем другие народы. Более того, факт преследований евреев – симптом системного заболевания государственного организма. Мы уже объяснили, почему именно они страдают первыми, однако корень проблемы не в антисемитизме, а в кризисе, поразившем страну их пребывания. Это вряд ли будет осознаваться самими погромщиками или их вдохновителями. Они могут быть искренне уверены в своей правоте, но это не меняет положения дел: везде, где евреев преследуют и обвиняют, страна тяжело больна. Ненависть к евреям лишь первичный, явный симптом, не более того. Порой подлинная причина очередного всплеска антиеврейских настроений очевидна, иногда ее трудно определить, и тогда она внешне представляется самостоятельной проблемой. Но это лишь видимость, иногда нужно время, чтобы она стала наглядной.
Если рассматривать исторические процессы с такой точки зрения, то подобное явление можно обнаружить во множестве случаев, причем вовсе не обязательно в виде прямых причинно-следственных связей. Изгнание евреев или их массовый исход из некогда великих сверхдержав и крупных государств, резкое падение статуса и погромы, неизбежно сопровождаются общим спадом. Даже если не вдаваться в теологические вопросы воздаяния и возмездия, легко обнаружить корреляцию между социо-экономическими процессами упадка и антисемитскими эксцессами.
Можно заметить и обратное: принятое в свое время Англией решение впустить евреев на свою территорию связано с ее общим подъемом. И здесь тоже не обязательно видеть прямую причинно-следственную связь и утверждать, что именно евреи привели к укреплению этого государства. Но те же процессы, которые проложили путь к величию Британской империи, открыли ее для евреев. Сходным образом подъем политического значения США и усиление экономической мощи сопровождался невиданным потоком еврейской эмиграции в эту страну. Можно спорить о роли евреев в ее становлении, но связь между этими процессами несомненна.
Таким образом, положение евреев в мире – чуткий барометр изменений ситуации в странах их проживания. Чем больше их ненавидят и преследуют, тем серьезней проблемы этой страны. Они могут быть вполне материальными и практическими, как экономические кризисы, войны и т.п., но могут быть и более утонченными, такими как изоляционизм, утрата инициативы, закрытость общества, идеологический или религиозный диктат.… Последствия этого будут прежде всего сказываться на положении евреев, а потом, уже в более явном и общем виде, на всех остальных. По словам пророка Йешаяѓу (53-ая глава), изъязвленный, униженный и страдающий раб Г-сподень несет на себе недуги других людей: чем сильнее они больны, тем больше его страдания.
Духовное служение страждущего, то, насколько он возвышается и очищается страданием – отдельная проблема. Но все, что он может сделать с целью улучшения своей ситуации, благотворно действует и влияет надругих. Речь здесь идет не о призвании народа Израиля быть «светочем для народов», или лидером для них. Смысл его существования не в той роли, которую он исполняет для других, его главная обязанность – быть самим собой. Чем он сам здоровее, сильнее и возвышенней, тем больше пользы от него всему человечеству. А окружающие народы могут понять, что им стоило бы помочь и поддержать его на всех путях, где это возможно. Горящий факел светит не потому, что видит в этом призвание: он просто горит — это единственный доступный ему способ самовыражения, — но именно поэтому он дает свет и окружающим.
