К годовщине смерти раввина Адина Эвен-Исраэля центр Штейнзальца подготовил новое издание книги «Мы, евреи…». В этой статье публикуются отрывки из ее первой главы. Полный текст книги можно найти на специальной странице и в электронной библиотеке ЕАЕК.

Вопрос о том, кто вправе называться евреем, вновь и вновь порождает горячие споры. Обсуждение проходит так эмоционально, потому что его решение прямо затрагивает интересы и судьбы многих людей, не говоря уже о далеко идущих последствиях возможных вариантов ответа. Но, несмотря на накал страстей, этот вопрос вторичен по отношению к основному: что определяет «несомненного» еврея, в чем суть еврейства? Ведь установление границ любого явления зависит от определения его сущности.

Проблема определения еврейства возникла относительно недавно. В недалеком прошлом такой проблемы не существовало, поскольку народ Израиля был достаточно монолитной общностью, объединенной единой верой и системой заповедей. На протяжении практически всей нашей долгой истории определение евреев как религиозной общности было самоочевидным. Говоря словами великого философа и раввина Саадьи Гаона: «Наш народ – народ лишь в Торе». Другими словами: еврейская идентичность обусловлена иудаизмом, и только он объединяет столь разные группы евреев.

Однако в определении евреев как религиозной общности есть проблема: в наши дни бóльшая часть еврейского народа не соблюдает нормативного комплекса заповедей и не приемлет традиционного мировоззрения. Это происходит либо потому, что представители значительной части еврейства принадлежат к религиозным направлениям, которые, хотя и определяют себя как еврейские, но, бесспорно, не являются последовательным развитием традиционного иудаизма, либо, что еще более распространено – по причине ухода (зачастую – уже унаследованного) из иудейской религии в любом ее понимании. Однако даже те, кто подвергают этих людей острой критике за непоследовательное и избирательное соблюдение еврейского религиозного законодательства или отказ от него, однозначно признают, что они являются евреями (это, собственно, и служит основанием для осуждения). Так что же определяет и объединяет столь непохожих друг на друга людей, между которыми нет действующей связи единой веры?

****

Все попытки определить принадлежность к народу Израиля посредством критериев, обычно применяемых для подобных целей, оказались безуспешны. Ясно, что евреи не раса. Обратное неверно даже с сугубо исторической точки зрения – на протяжении тысячелетий в народ Израиля вошло множество прозелитов, потомков иных рас и народов, поэтому идея «чистоты еврейской расы» нелепа изначально. В свое время нацисты приложили много усилий, пытаясь определить расовые критерии еврейства, но так и не смогли их обнаружить.

Так же, как евреи не являются расой, они не являются и нацией. Базовое определение нации как исторически сложившегося, устойчивого сообщества людей, объединенных территорией, языком, культурой и происхождением, не подходит к народу Израиля ни в прошлом, ни в настоящем.

****

Невозможность дать еврейскому народу определение согласно общепринятым критериям привела некоторых политиков и идеологов к отчаянным попыткам придумать новые расплывчатые дефиниции, такие, например, как «историческая общность». Разумеется, таковая действительно существует, но для большинства современных евреев общая часть истории отстоит на полторы-две тысячи лет. Сохранение актуальной исторической связи со столь далеким прошлым, если она не подкрепляется иными, более реальными факторами, нелепо.

Еще более расплывчатая, но, тем не менее, весьма популярная в определенных идеологических кругах идея – это «общность судьбы». На практике это означает, что евреи определяются через чужеродность, враждебность или ненависть народов мира. Носители этой идеи дают право определять еврейство на откуп антисемитам всех мастей, что не только сомнительно с моральной точки зрения, но и не отвечает на главный вопрос: что же это за общность, которую обособляют или ненавидят столько людей? То, что есть те, кто ненавидят и презирают евреев, делает их преследуемыми, но не создает явления и не определяет его. Объявления типа «Евреям и собакам вход воспрещен», возможно, вызывает у читающего чувство солидарности с унижаемым народом, но ничего не объясняет.

Чтобы понять, в чем заключается сущность еврейства, необходимо вернуться к исходным, базовым определениям – к тем, которыми оперирует Тора. Она называет еврейский народ «домом Израиля», или «домом Яакова». Иными словами, народ Израиля понимается как семейно-родовая общность. Она начиналась как род праотца Авраама, росла и крепла, пока не превратилась в племя, а затем – в народ. Однако, несмотря на рост численности и силы, понимание внутренних связей между ними осталось семейным.

Многочисленность, создание правовых, государственных и общинных институтов, даже скитания и жизнь в диаспоре ничего не изменили. Евреи – это те, кто относятся к «дому Израиля». А все, что они делают в религиозной, национальной или какой-нибудь еще сфере является производным от этого.

****

Все это становится объяснимым при понимании того, что «Дом Израиля» – не семья в биологическом смысле слова, а сообщество людей, не обязательно имеющих общее биологическое происхождение, но объединенных связью, которая может быть уподоблена семейной. Эта концепция еврейства выражена теологическим определением: мудрецы говорят, что там, где в Писании говориться о «отце твоем» – подразумевается также и Всевышний, а о «матери твоей» – Община Израиля. («Кнесет Исраэль» – каббалистическое понятие, выражающее совокупность всего еврейского народа.) В этом утверждении в явном виде присутствует отношение к еврею как к ребенку в семье, однако родители в ней – не Авраам и Сара, но Всевышний и Община Израиля. Отношения между ними метафорически описаны в Писании как отношения между мужчиной и женщиной, а их союз уподоблен браку. Продолжением этой метафоры является восприятие евреев как детей, порожденных этой связью – «сынов Израиля».

****

По той же причине, по которой человек не может выйти из семьи, его невозможно из нее исключить. Ни у частного лица, ни у какого-либо религиозного или общественного института нет полномочий и прав лишить еврея еврейства. Даже отлучение от общины («херем») – лишь способ наказания и отделения, оно не лишает еврейства и не освобождает от обязанностей.

****

Любая семья – и в этом смысле наш народ не исключение – несет в себе семена разлада. Родство – источник постоянных трений, внутрисемейные стычки распространены гораздо больше, чем конфликты с внешним миром, ведь именно интимность связи, порождая пристрастность и предвзятость мнений, осознание взаимозависимости и неразрывности отношений, создает множество поводов для недоразумений. Члены семьи, даже отдалившись друг от друга, не могут перестать быть таковыми, и поэтому спор между ними не может разрешиться путем делового соглашения, которое часто заключают несогласные друг с другом люди: «давай расстанемся навсегда и не будем больше надоедать друг другу».

Чужим людям гораздо легче, чем родственникам, прийти к согласию по спорным вопросам. Последние могут непрерывно ссориться по любому поводу, однако не могут позволить себе пойти на настоящий конфликт. Даже при полном разрыве отношений сохраняется чувство причастности и ответственности по отношению к тому, кто несмотря ни на что – мой родич, брат. И что бы он ни делал, это в итоге как-то связано со мной. Его поведение позорит, злит или дает ощущение гордости именно потому, что эта связь нерасторжима и очевидна.

****

Еврейская история дает удивительные примеры поведения, которые не могут быть объяснены без учета этой глубинной семейно-родовой связи. Когда гонения и смерть становились уделом еврейских общин, люди, которые жили в полном отрыве от национальной жизни, никак не акцентировавшие свою еврейскую принадлежность, поставленные перед роковым выбором, зачастую обрекали себя на мучения и гибель, чтобы не прервать связь со своим народом. Многовековой мартиролог отдавших жизнь за свое еврейство включает не только святых праведников, но и таких людей, которым оно было совершенно чуждо, которые всю жизнь презирали его. Мученичество во имя веры, на которое обрек себя еврей Зюсс (Йосеф Бен Иссахар Зискинд-Оппенгейм (1698-1738), чья жизнь была описана в различных исследованиях и послужила сюжетом для романа Лиона Фейхтвангера «Еврей Зюсс» и нацистского фильма с тем же названием) – пример такого странного типа традиционной связи, когда люди, всегда демонстрировавшие свою незаинтересованность в Б-ге и народе Израиля, принуждаемые неведомой силой, возвращались к своему народу и провозглашали, что они, несмотря ни на что, принадлежат к еврейской семье.

Предложенное нами понимание еврейства может вызвать неприятие, не укладываясь в привычные рамки. Однако если с ним согласиться, то многие детали картины, которые не получают объяснения в ином случае, становятся на места. Наши отношения с Отцом, вера и образ жизни – институированное выражение семейных отношений особого рода, родовые ритуалы и нормы поведения, «наставления отца и учение матери» (Мишлей 1;8). То, что ошибочно воспринимается нашими современниками как национальные отношения, на самом деле не что иное как проявление сформированных тысячелетиями традиций семейно-родовых связей. Семья, разросшаяся за тысячелетия до размеров народа, осталась, по сути своей, – семьей.

Этим обусловлена уникальность еврейства. Семейно-родовые отношения – наиболее древняя и первичная социальная структура. Подобный тип отношений гораздо примитивней нации или религиозной общины – более современных и усовершенствованных форм социальной кооперации. Национальные, культурные и религиозные связи целесообразны, их можно объяснить и обосновать. Определить сущность семейных, родовых связей гораздо труднее, они менее рациональны, их целесообразность смутна и неочевидна. Однако именно они обеспечивают существование еврейства. Эта примитивная иррациональная связь затрагивает самые сокровенные и чувствительные струны души. Возможно, ей нет разумного объяснения, но в ней есть подлинность и вечность.